Одна на краю света!

— Марина, скажи, как у тебя зародилась идея пересечь чукотский полуостров в одиночку: что тобой двигало — желание поставить рекорд или желание побыть наедине с дикой природой?

— Романтика дальних странствий, созерцание окружающей природы, погружение в нее сочетается во мне со стремлением к спортивным рекордам. Мне давно хотелось побывать на Чукотке — очень нравятся тундровые ландшафты. Я не собиралась идти в одиночку, но так сложилось, что никто не смог пойти со мной. И поэтому я смогла осуществить еще одну мечту: в одиночку сплавиться по необитаемой речке от истока до устья, впасть в Северный Ледовитый океан, очутиться на безлюдном побережье, почувствовать себя первопроходцем на пороге ХХI века. Мне приглянулась речка Пегтымель — в переводе с чукотского — река, где сломались полозья. Она прямиком впадает в открытое Восточно-Сибирское море. Истоки ее труднодоступны, лежат почти на стыке центральных водораздельных чукотских хребтов, и на всем 300-километровом протяжении этой реки и даже в устье нет поселений. А на береговых обрывах в нижнем течении сохранились древние наскальные рисунки.

Мне захотелось попасть в истоки Пегтымеля, добраться туда своими силами от Анадыря — столицы Чукотки.

Так появилась идея пересечь Чукотку с юга на север, осуществить 1000-километровый переход, достичь Северного Ледовитого океана, стартовав от Тихого, увидеть быт чукчей и главное — испытать на себе все прелести и невзгоды красивой и суровой природы Чукотки, пройти по ее горам, рекам и тундрам.

Завершить маршрут я планировала в поселке Биллингс на берегу Восточно-Сибирского моря.

— При таком длинном переходе вес рюкзака в начале пути получается очень большой, одних продуктов килограммов двадцать минимум, а тут еще каяк, и все это в одиночку?

— Вес рюкзака на старте 42 килограмма — это сплавное и лагерное снаряжение, теплые вещи, каяк, 11 кг продуктов, небольшой запас газа. И все-таки это большой груз. Поэтому маршрут я построила таким образом, чтобы сначала подниматься по рекам против течения, везти каяк с грузом на веревочке, затем переваливать через несколько водоразделов и сплавляться до океана.

— Расскажи, пожалуйста, подробнее о маршруте: какие сложности встретились на пути, что интересного и неожиданного ты увидела?

— Итак, моими дорогами были реки. После прилета в Анадырь мне нужно было добраться до поселка Канчалан. По лиману плыть до него 120 километров, и делать это на каяке я очень опасалась — обширная открытая акватория, приливы и отливы, волна. Но выбирать не приходилось — баржи в поселок ходили очень редко. Воспользовавшись хорошей маловетреной погодой, вечером с приливом я стартовала от берега Канчаланского лимана и за первые сутки прошла 75 километров, правда, волна все же немного потрепала меня в горловом сужении залива, где обычно терпят крушение моторки, если непогода застает их врасплох. На следующий день, когда я уже гребла против течения широченной (1 км в устье) реки Канчалан, меня подобрали рыбаки на моторке и подбросили еще около 80 километров вверх по реке до непроходимых на моторе перекатов.

Где-то я выгребала против течения, но вскоре переквалифицировалась в заправского бурлака. К носу и корме каяка привязала веревку, метров в 25 длиной. Шла по кромке воды по обширным галечниковым отмелям, вела каяк «корабликом», под углом к течению, отпуская то нос, то корму, не давая течению прибить каяк к берегу.

Медленно выходила я из плоских заболоченных тундровых ландшафтов и приближалась к горам по речке Гачгаыргываам, притоку Канчалана. Лето постояло лишь неделю и первого августа оборвалось резкой непогодой. Сильнейший северо-восточный ветер нес параллельно земле клубы ледяных дождевых потоков. Вовремя укрывшись в островке настоящих высоких деревьев чозении (дальневосточной ивы) — редкость здешних голых мест, я двое суток пережидала ненастье. Вода резко поднялась на 2 метра, залила все галечники, превратила маленькую речушку в мутный ревущий поток, сделав передвижение вверх на некоторое время невозможным.

В верховьях идти становится легче, часто переходишь речку вброд, перекидывая веревку на ходу, кустарника становится все меньше, идешь по тундровым «лужайкам» на берегу. Протаскиваешь каяк по узким мелководным протокам многочисленных широченных перекатов. А вокруг горы — крутые осыпные конусы, часто похожие на правильной формы вулканы. Здесь, в верховьях Гачгагыргываама, недалеко от полярного круга, произошла моя первая встреча с кочующими по тундре оленеводами.

Дальше мой путь шел через два перевала. Общение с людьми и подкрепление свежим мясом так увеличило мои силы, что 40 километров я одолела за сутки, перетащив через перевал сначала рюкзак, а потом каяк, даже не разбирая его. Так я попала на полноводную реку Танюрер, снова поднималась против течения, трое суток пережидала очередной паводок.

В верховьях Танюрер разделяется на многочисленные протоки, петляя по широкой, километров до трех долине. Местами выхожу к голубым на разломе наледям. Полосатые, формы песочных часов, разноцветные осыпи на склонах окрестных гор, вершины которых теперь запорошены снегом, все время окружают меня. Ночью — постоянные заморозки. Иногда удается пользоваться веточками для маленького костерка, но чаще готовлю на горелке. Временами днем приходится ставить тент, чтобы укрыться от изнурительного ветра и развести огонь. Светит солнце, но встречный северный ветер настолько холоден, что, продвигаясь вперед в прорезиненном гидрокостюме, я совсем не потею. Я в нереальном, затерянном безлюдном мире среди гор...

В истоках Танюрера меня просто завалило снегом и сутки пришлось отлеживаться в палатке. Позади 500 км пути, впереди еще столько же. Кроссовки развалились, ботинки мокрые. Осталось 5 кг продуктов. Шла вторая половина августа, а мне казалось, что уже началась зима. Но до места, откуда можно плыть к океану, еще 130 километров и 3 перевала, включая самый высокий перевал на маршруте — 1300 метров.

Разбираю каяк и со всем грузом за плечами иду через заснеженные перевалы. Ночью просыпаюсь от холода и не могу заснуть, пока не съедаю ложечку сахара. Утром шью из упаковки от каяка бахилы прямо на ботинках и вылезаю наружу во всеоружии — так мне удалось не поморозить ноги на перевале, где местами приходилось идти по колено в снегу.

Через неделю я все-таки добралась до Пегтымеля. Остался килограмм продуктов. А снег не стаял и здесь, в долине реки. Воды в реке было мало, и еще 15 километров мне пришлось идти вниз, до небольшого притока.

Но начался сплав, и появилась надежда, что я не умру от голода. В реке стала ловиться рыба, а к вечеру я почуяла запах дыма и увидела на береговой террасе чукотские яранги. Три недели я не встречала людей, и в тот момент мое счастье не поддавалось описанию.

Сплав по реке был очень быстрым, я проходила почти по 50 км за день. Лишь в одном месте был порожистый участок, где на валах немного замирало сердце. А так — перекаты, каменистые шиверы.

Берега реки Пегтымель оказалась не совсем необитаемыми. Но чукотские оленеводы — дети природы, и их редкое присутствие в тех краях ничуть не нарушало первозданной гармонии. С их бескорыстной продуктовой помощью я благополучно добралась до запланированной конечной точки маршрута в середине сентября. И, пробираясь сквозь лабиринты так и не растаявших в то лето льдов океана, всем существом осязала его метко подмеченное название.

Фото Марины ГАЛКИНОЙ