"Европа о-ля-ля"

Мартин Парр — из тех фотомастеров, чью работу часто называют «спорной» и «неоднозначной». Парадоксально, но этот фотограф «Магнума» и распорядитель крупнейшего фотофестиваля в Арле-2004 практически не снимает провокационных сюжетов или обнаженных тел. Такую репутацию он заслужил благодаря документальной съемке, высокому профессионализму и пристальному вниманию к самым тривиальным предметам, будь то продукты питания или уставшие и скучающие супружеские пары с давним стажем. Получающиеся изображения тем не менее настолько самобытны, постоянно переопределяют по-новому границу между реальностью и вымыслом, настолько отличаются от привычного взгляда на давно знакомый мир, что шокируют не меньше работ мастеров эпатажа. Другой фирменный знак работ Парра — работа с цветом: в восьмидесятых он был одним из первых, кто вновь обратился к цветной съемке во времена моды на черно-белое. О его московской выставке, планах на будущее, а также взглядах на роль фотографии Мартин Парр рассказал обозревателю «КоммерсантЪ» Виктории Мусвик.

— Ваша выставка в Москве называется «Европа, о-ля-ля». Как бы вы определили ее основную тему?

— Главная ее идея — это клише и стереотипы. Я посетил 17 европейских стран и попытался обнаружить и сфотографировать наши стереотипы об этих странах. Иногда очень просто найти такие клише, иногда гораздо труднее. Но я убежден, что у всех нас есть изначальные, глубоко заложенные представления о том, как должны выглядеть разные страны и их жители. Что-то вроде: «Голландия — это тюльпаны» или «Германия — это пиво и баварские сосиски». Эти клише и стереотипы — часть нашей собственной идентичности. Поэтому то, что я пытался сфотографировать, — это нечто вроде концепции, идеи.

— Ваши снимки — это крупные планы самых обычных вещей. Как это сделано технически?

— Я использовал макрообъектив с кольцевой фотовспышкой. Эту комбинацию обычно используют в медицинской фотографии — она дает очень реалистичную, объективную картинку, очень хорошо и ровно освещенную. Это что-то вроде переносной студии, которая у меня постоянно была с собой, так что, как только я видел какую-то концепцию или клише, я сразу же мог сфотографировать ее крупным планом.

— Редко кому из фотографов удается сделать цвет частью композиции. Как это получается у вас? Для многих цвет — это нечто вроде искусственного дополнения к картинке, которая легко могла бы быть черно-белой. Про ваши работы это никак не скажешь. И в то же время есть в ваших цветах какой-то особый, сюрреалистический аспект: они «слишком» яркие для реального мира. Как вы работали с цветом?

— Ну ведь и в целом фотографический процесс довольно искусственен. Например, даже вспышка — она часто подчеркивает, как вы выразились, сюрреалистический аспект вещей и предметов. В моих работах важен не только цвет, а буквально каждая деталь, например, их большой размер, при том, что сами объекты часто очень невелики. Ну и конечно, очень интенсивный цвет. Но это не цвета, измененные при помощи «Фотошопа», — это просто цвета, интенсивность которых преувеличена, сконденсирована. Они на самой грани того, что мы можем воспринять, на грани реальности — и на грани технических возможностей.

— Если идти вдоль стены на вашей выставке, рассматривая работы одну за другой, довольно быстро замечаешь, что у всех работ есть единая, повторяющаяся структура. В какой-то момент даже начинаешь испытывать чувство скуки. Но в то же время понимаешь, что Мартин Парр делает это специально, он как бы работает с самим этим чувством скуки, исследует его в разных аспектах. Так ли это?

— Да-да, вы верно заметили: это действительно так. Во всех моих работах есть повторяющиеся элементы, единая структура. Например, еда, на моих снимках масса всякой еды, в деталях. Но это все — часть общей идеи. Меня интересуют.... меня как раз и интересуют самые скучные предметы и объекты, и то, как сделать их интересными. Интересными и с визуальной точки зрения, и вообще интересными для зрителя. Для того, чтобы он задумался над самой идеей повторения, скуки, обыденности.

— Как вы этого добиваетесь?

— Просто фотографирую то, что вижу. Но тут еще, конечно, нужно уметь замечать все эти мелкие детали, которые на самом деле очень интересны.

— Как бы вы тогда назвали тот жанр, в котором вы работаете?

— Я не уверен, что у него есть особое название. Как я уже сказал, я стараюсь сфотографировать обычное так, чтобы оно выглядело необычным. Оно и есть, конечно, необычное, удивительное, но мы-то его не замечаем, потому что видим какие-то вещи слишком часто, у нас «замылен» взгляд.

— Но разве это не основное свойство фотографии — делать обычное необычным, обращать внимание на детали?

— А я и не пытаюсь сделать вид, что изобретаю велосипед, я просто пытаюсь наилучшим способом выразить те идеи, которые я придумал или обнаружил и которые считаю теперь своими. Можно найти, откуда взялась каждая из моих идей, разложить ее на элементы, назвать моих учителей. Но из этих элементов сложился мой собственный профессиональный язык в фотографии. Мне кажется, обрести свой собственный голос — это и есть самое важное для фотографа.

— Некоторые фотографы, с которыми я говорила, утверждают, что главное в профессии — все время меняться. Другие, наоборот, как кажется, всегда следуют однажды найденному ходу. Что такое, по-вашему, хороший фотограф?

— Я думаю, фотограф должен быть всегда в движении. Он постоянно развивается. Найти ход и штамповать его — это неинтересно, это слишком просто. Но при этом что-то, конечно, всегда остается, какой-то внутренний стержень. К тому же есть логика пути. Если вы посмотрите на мой путь (я фотографирую уже 35 лет), я сильно изменился, шел от черно-белой к цветной фотографии, от жанра к жанру. Но если все эти снимки сложить вместе, выложить в один ряд, мне кажется, будет что-то, что связывает их воедино. Видно, как одно развивается из другого, так что теперь я могу с гордостью сказать: «Это то, что я создал».

— Над чем вы работаете сейчас?

— Мне сейчас непросто, потому что я делаю двухтомник по истории фотографии, огромный проект. У меня по миру ездит выставка-ретроспектива. И еще ведь надо успевать делать свою работу, постоянно снимать. В Москве мне удалось находить время — каждое утро я поднимался ни свет ни заря и фотографировал до 10 утра. В Москве я снимал парковки и стоянки. Это мой очередной проект — снять парковочные места в 20 разных странах. Они все, конечно, очень похожи — это очень, как вы бы сказали, скучный проект. Очень тривиальные объекты, но мне они очень интересны. Кроме того, меня увлекают такие международные проекты, меня интересует глобализация, как миф и как реальность, наше сходство и различие. Все это часть моего взгляда, моей концепции. Например, я сделал книгу о людях с мобильными телефонами на 4 континентах.

— Ваша страсть к сравнениям и классификации заставляет вспомнить раннюю фотографию или того же Зандера, например. То есть вы в какой-то мере возвращаетесь к истокам фотографии?

— Я думаю, что это свойство любого хорошего фотографа, его дар. Одно из главных свойств фотографии — классифицировать, устанавливать порядок в хаосе окружающего мира. И в наше время мы больше, чем когда-либо, нуждаемся именно в этом свойстве фотографии.