Фестиваль в Арле

«Rencontres de la photographie d’Arles», или «Встречи в Арле» – самый старый европейский фестиваль фотографии. В этом году он проходил с 8 по 11 июля, но большинство выставок было открыто до сентября. Дитя революционного шестьдесят восьмого, фестиваль был придуман тремя энтузиастами фотографии. Отец-основатель — Люсьен Клерг, фотограф и художник, только что вернувшийся из Америки и знакомый с самыми блестящими умами своей эпохи, Жаном Кокто, Пабло Пикассо, Роланом Бартом. Его помощник — историк Жан-Морис Рукетт, тоже уроженец Арля, вместе с которым за несколько лет до этого Клерг основал первую во Франции коллекцию фотографии в небольшом музее Реатту. И знаменитый писатель-нонконформист и мыслитель Мишель Турнье. Так в Арле, прославившемся когда-то благодаря двум великим художникам — Винсенту Ван Гогу и Полю Гогену (их имена здесь, кстати, до сих пор можно встретить везде, от табличек с названиями улиц до имен маленьких семейных гостиниц), появился свой фотографический фестиваль. Крис Киллип, 1976

С тех пор прошло почти сорок лет. За это время по всему миру прокатился фотографический бум. Практически все крупнейшие европейские музеи включили фотографию в свои коллекции. Возникли Перпиньян и ParisPhoto. Вообще по Франции и всей Европе фотофестивали множатся, как на дрожжах. А «Встречи в Арле» проводятся в этом году в 35-й раз и сами уже стали классикой жанра — вместе с проходящими неподалеку театральным и оперным фестивалями в Авиньоне и Экс-ан-Провансе. Самому Клергу в этом году, кстати, исполнилось 70 лет. В честь этих знаменательных дат особенно много выставок и посетителей. Крис Шоу. Жизнь ночного портье

Но даже несмотря на солидный возраст «забронзоветь» «Встречам в Арле», к счастью, так и не пришлось — сказывается революционное прошлое. Как сказал мне стоящий у руля фестиваля последние годы арт-директор Франсуа Эбель (в прошлом – многолетний глава фотоагентства Magnum), главная задача Арля – служить «местом встречи фотографов со всего мира» и «воротами в будущее», вспоминать забытое и главное — открывать новые имена тех, кто будет популярен через 5—10 лет. Кстати, именно при Эбеле на фестивале появилось множество нововведений (вроде экскурсий, проводимых самими кураторами выставок), увеличилось число проектов, а бюджет вырос с 114 тыс. евро в 2001 до 500 тыс. евро в прошлом году. Хенрик Росс. Архив гетто города Лодзь. 1940-1944

В этом году организаторы решились на еще один революционный ход. Франсуа Эбель уступил место главного «отборщика» проектов известному британскому фотографу, исследователю, коллекционеру и автору книг Мартину Парру. Выбор оказался удачным — не так много в мире действующих фотографов, способных поднять фестивальный проект такого объема. Из 40 выставок большинство было найдено или придумано Парром. Его взгляд — внимательный, ироничный, подмечающий мельчайшие детали — чувствовался во всем. Деятельный, по-британски сдержанный, крайне трудный для общения и не любящий прессу (я беседовала с ним дважды, в Москве и Арле, и оба раза пришлось преодолевать невероятное сопротивление; интервью в последний раз он назначил на 7.30 утра) Парр был на ногах с рассвета и до позднего вечера, умудряясь присутствовать одновременно в нескольких местах. Хенрик Росс. Архив гетто города Лодзь. 1940-1944

Важность взгляда «фотографа-куратора» подтвердил мне в разговоре и сам Мартин Парр: «Фотограф, если он профессионал, очень хорошо представляет, что происходит в мире фотографии, что важно, что оригинально, к чему необходимо привлечь внимание. Он не хуже куратора понимает, как что работает. Я называю это «взглядом изнутри». Или интуицией — в конце концов, что еще у нас осталось? Мой выбор — крайне субъективен. Как может быть по-другому? Но сказав это, добавлю, что я хотел представить разнообразную картину тенденций в фотографическом мире: есть черно-белая фотография, есть цвет, есть арт-фотография, есть очень эмоциональная, есть сухая и представляющаяся объективной — так что выбор был очень большим. Хотелось сделать как можно больше открытий и сюрпризов».

Фестивальные выставки показывались по 30 площадкам и были объединены по категориям: «Новые имена», «Возвращение», «Проекты известных фотографических институций», «Специальный выбор Мартина Парра» и прочее. Сюрпризов было действительно много. И первый — это, конечно, британская фотография. Тони Рэй Джонс. Английский дневник

Даже самый продвинутый знаток фотографии в Москве вряд ли знает кого-нибудь из англичан, кроме Сесила Битона и Билла Брандта. Здесь же — масса новых и забытых имен. Вот духовный отец Мартина Парра — Тони Рэй Джонс, работавший в конце шестидесятых и рано ушедший из жизни. Выставка называется «Легкое безумие» — очень по-английски. На снимках — эксцентрики и оригиналы всех мастей, знаменитые английские «типы». Под каждым — развернутая подпись с указанием деталей, что-то вроде «Мистер Джонс придумал 55 летательных аппаратов, управляемых на манер велосипеда». Рядом — еще одна серия, самая знаменитая. «Выходной день. Английский дневник». Неожиданно ловишь себя на чувстве странного узнавания. Вот, например, дети в Брайтоне на море — напоминает советские пионерлагеря. Или чопорная пара на пикнике, она в вечернем платье читает альбом, изящно опершись на руку, он — вкушает бокал французского вина. А рядом пасутся коровы. Чем не наша собственная новая буржуазия? Тони Рэй Джонс. Английский дневник

Среди предшественников Рэй-Джонса — street photography французов Брассаи и Картье-Брессона и переосмысливших эту традицию американцев, Дианы Арбус, Ли Фридлендера, Роберта Франка. Именно поездка в Америку вдохновила Рэй-Джонса — как и Люсьена Клерга в то же самое время — на «Английский дневник», попытку фиксации национальных особенностей в эпоху американизации культуры. Но главное в Тони Рэй-Джонс — интерес к людям. «Я старался показать грусть и юмор того самого легкого безумия, которое есть в каждом человеке. Ситуации двусмысленны и кажутся нереальными, пересечение элементов — странным, совпадения — невероятными. Тем не менее сами-то люди — реальны. Фотография может быть зеркалом и показывать жизнь как она есть, но мне лично кажется, что, может быть, мы можем, как Алиса, пройти в Зазеркалье и с камерой в руках открыть совсем другой мир».

Эти слова, пожалуй, можно было бы поставить девизом и других британских фотографов. Среди других интересных экспозиций – выставка Криса Киллипа, английского наследника Уолкера Эванса и Пола Стрэнда. Киллипа интересовала жизнь его родного английского острова Мэн и рабочих окраин. Переносимый ветром уличный мусор, горящие шины, настороженные лица. Но за социальностью и лаконизмом — теплота человеческих отношений, мягкая ирония. Работы молодого фотографа Стивена Гилла мы недавно видели в Музее Архитектуры. На них английские старушки с продуктовыми тележками, потерявшиеся туристы, рассматривающие карты, пассажиры поезда «Ливерпуль-Лондон» или просто снимки оборотных сторон рекламных щитов и крупные планы дорожных работ. Стивен Гилл — поэт города, фотограф, умеющий смотреть и замечать обыденное и повседневное, то есть то, на что обращать внимание не принято, — и делать из них факт искусства. Из коллекции Мартина Парра

Ночной портье Крис Шоу десять лет подряд снимал жизнь лондонских гостиниц. Саркастичный и совсем не политкорректный взгляд, остроумные подписи под фотографиями и при этом — всепроникающий, мягкий интерес к жизни людей. Несмотря на пикантность некоторых сцен (чего только не делают полуночные обитатели пятизвездочных отелей), вкус Шоу не отказывает никогда. Вот фотографии Кейта Арнатта, проделавшего путь от концептуального искусства (в начале семидесятых его выставляли в Тейте и МОМА) к документальной фотографии. По сравнению с тем же Шоу Арнат вроде бы совсем другой: выстроенность кадра, продуманность мельчайших деталей композиции, интенсивность цвета. Среди запечатленных предметов — огрызки яблок, выброшенные на помойку сухари и апельсиновые корки (серия «Помойка Коулфорда»), ржавые жестяные банки и отражающееся в них солнце («Консервированный закат»), собачье дерьмо на зеленых газонах. Простота мнима, за ней — прекрасное знание истории искусства. И все тот же неподдельный интерес к повседневности, легкому сумасшествию реальной жизни, подчас более странной, чем самый фантастический роман.

Те же иронию без стеба, социальную критику не без оптимизма, острое внимание к самому тривиальному и банальному, игру деталями и оттенками смысла можно было найти и в других — не британских — выставках фестиваля. Рядом с британцами хороши, например, японцы с их постоянным желанием всматриваться и любоваться окружающим миром, хотя имена этих фотографов (Кимура Ихей, Каваучи Ринко) неизвестны или забыты. И не только выставки. Та же тенденция — в ряде других проектов фестиваля. Вот, например, знаменитые арльские ночные слайд-шоу на огромном экране в античном амфитеатре, из которых запомнилось три: показ работ гения цвета Гарри Грюера, умеющего так снять какую-нибудь дверь или небо, что цвет становится основным элементом композиции, «Полезная фотография» голландца Ханса Аарсмана, издающего одноименный журнал (в нем — полная противоположность слащавой «художественной фотографии», снимки, не претендующие на «место в истории», вроде рекламы супермаркетов) и представление коллекции фотографических книг и альбомов самого Мартина Парра.

Другая инициатива Парра — «Повседневная фотография». Под его руководством команда исследователей ходила по арльским магазинам и рылась в архивах. Улов удивителен. В нем, например, голландский «Необычный семейный альбом Лео Полгуиса», сделанный фотографом-любителем и отцом семейства Лео Полгуисом. 25 лет он фотографировал свою семью, тщательно нумеруя и раскладывая 3 тысячи диапозитивов по папкам, ставя подписи «Ханеке — 1 год», «Семейное торжество», «Мама в магазине». Но за мнимой упорядоченностью жизни проглядывает нечто совсем иное – страх потери. Необычный семейный альбом Лео Полгуиса

Рассматривая выставки, понимаешь, насколько в отборе прослеживается взгляд Мартина Парра. Ему удалось вычленить некоторую тенденцию в современной фотографии, которую до него, пожалуй, в таком единстве не представлял и не исследовал никто. Если попытаться свести воедино и определить несколькими словами фотографическую традицию, которую представил в Арле Мартин Парр, то лучше всего подходят его собственные слова: «концептуальная документальность». И еще — «фотография повседневности» и «нехудожественное искусство».

Этот внимательный взгляд заметен даже в сборных и «исторических» выставках. Именно они высвечивают корни и преемственность этой традиции. Вот три зала, представляющие коллекцию FNAC — Национального фонда современного искусства Франции (нам эта коллекция хорошо знакома по выставкам в рамках Московского фотобиеннале). Отбор знаменитых снимков Робера Дуано, Брассаи, Анри Картье-Брессона, Андре Кертеша подчеркивает не точки разрыва фотографических традиций, а плавность перехода — к фотографиям Ника Уоплингтона, Пола Грэхема и Луиджи Гирри. Выставка «Современный взгляд» — работы, сделанные неизвестными авторами, работавшими в 1920—30-х в фотоагентстве «Keystone». Самые разнообразные сценки — боксеры на ринге, апельсиновая кожура и снятый вблизи мех, полицейский на улицах Лондона и вид из движущегося поезда. В этих снимках — фактура повседневности, история пресс-фотографии и фотографических агентств, попытка уловить происходящие изменения, становление видения. Олег Кулик

Потрясает «Архив гетто города Лодзь», одна из лучших выставок фестиваля. Фотограф Хенрик Росс, еврей по национальности, был во время войны назначен фашистами официальным фотографом второго по величине еврейского гетто в Польше. Росс совершил настоящий подвиг – пользуясь служебным положением, тайком снимал хронику жизни гетто, а в 1944, когда фашисты начали его ликвидацию, Росс спрятал почти 3 тыс. негативов. Здесь есть страшные карточки, но не меньше снимков повседневной жизни гетто. Матери, кормящие младенцев, подростки, празднующие день рождения, — ненормальная жизнь, старающаяся казаться нормальной. Ужасает и шокирует в снимках Росса не столько выбор броских тем или смакование «ужасных» подробностей, а то, что благодаря интуиции фотографа неожиданно проявляется в самом привычном, и то, что вообще остается невысказанным.

Даже выбивающиеся из общего контекста проекты, представляющие иные традиции, только оттеняют наличие этой, «другой» фотографии. Такова совместная ретроспектива группы АЕС+Ф, Олега Кулика и Арсена Савадова, наделавшая немало шума в Арле. Или экспозиция «Неоконченные работы», представляющая интерес не только фотографический, но и познавательный. Здесь — фотографии пессимистичных 1980-х не только авторов, но и энтузиастов фотографии и галеристов — создателей Paris Photo, стоявших у истоков фотографического бума. Роберт Мэпплторп и десяток менее известных героев: социальный фотограф Клод Брикаж, один из создателей FNAC Фредерик Терзиан, один из основателей Европейского Дома фотографии (MEP) Бернар Пьер Вольф. Большинство из них умерли молодыми – от СПИДа или передозы. Но результат их труда налицо: если в то время в Париже было не более десятка галерей, интересовавшихся фотографией, — сейчас справочник «Фотография в Париже» насчитывает сто страниц. AES+F

На фоне проектов АЕС+Ф или Мэпплторпа — броских, бьющих сразу по всем чувствам — особенно заметно, что сам Мартин Парр проповедует совсем другой фотографический взгляд на мир. Этот взгляд мягок и тактичен — так когда-то Анри Картье-Брессон закрывал черной бумагой слишком сияющие части своей камеры — и в то же время остр и внимателен. Он одновременно документален и художественен, а точнее он отменяет старое противопоставление, доставшееся от эпохи, когда фотография пыталась доказать свое равенство с живописью.

Против такого деления, кстати, борется тот же Франсуа Эбель: «Я вообще в него не верю, оно целиком искусственно и вообще-то уже давно не актуально. А о смерти фотографии вообще говорят полные идиоты — вы посмотрите только на то, сколько проектов вокруг, сколько интереснейших альбомов выходит каждый год!». Как кажется, в мире, где мы часто слышим о неприменимости к «настоящему искусству» критериев морали и качества, а объяснить в красивых терминах можно любую ерунду, в фотографии халтура по-прежнему слишком царапает глаз, а фальшь ощущается слишком остро — именно за счет этого сплава документальности с поэтическим воображением. По крайней мере таким было мое мнение, когда я уезжала с фестиваля в Арле.